Алек­сандр Тен­зо яв­ля­ет­ся ос­но­ва­те­лем тор­го­вой мар­ки House of Tenzo, юве­ли­ры его ком­па­нии де­ла­ют уни­каль­ные и очень до­ро­гие укра­ше­ния из дра­го­цен­ных кам­ней.

Не один год этот че­ло­век при­ез­жал в Эсто­нию, не афи­ши­руя, кто он есть на са­мом де­ле. За ис­клю­че­ни­ем во­лос до плеч, он ни­чем осо­бым не вы­де­ля­ет­ся. Се­рые гла­за, хруп­кое те­ло­сло­же­ние, одеж­да без осо­бых пре­тен­зий, сло­вом, он не при­вле­ка­ет к се­бе осо­бо­го вни­ма­ния.

Но за­то мир не оста­вил без вни­ма­ния то, че­го уда­лось до­бить­ся это­му че­ло­ве­ку за по­след­ние пол­то­ра де­сят­ка лет. Алек­сандр Тен­зо, пред­ки ко­то­ро­го бы­ли эс­тон­ца­ми, яв­ля­ет­ся ос­но­ва­те­лем тор­го­вой мар­ки House of Tenzo, его ком­па­ния за­ни­ма­ет­ся из­го­тов­ле­ни­ем уни­каль­ных и очень до­ро­гих укра­ше­ний из дра­го­цен­ных кам­ней.

Нам пред­ста­ви­лась воз­мож­ность взять ин­тер­вью у Алек­сандра Тен­зо (пред­ки ко­то­ро­го но­си­ли фа­ми­лию Тын­со). Во вре­мя фе­сти­ва­ля «Д­ни опе­ры на Са­аре­маа», со­сто­яв­ше­го­ся в кон­це июля в Ку­рес­са­аре, он пред­ста­вил за­ме­ча­тель­ные юве­лир­ные укра­ше­ния, из­го­тов­лен­ные ма­сте­ра­ми по его эс­ки­зам.

По­че­му он ре­шил сде­лать это имен­но здесь, ведь на Са­аре­маа, да и во всей Эсто­нии вряд ли най­дет­ся кто-то, кто смо­жет ку­пить эту кра­со­ту?
«Глав­ная при­чи­на в том, что у ме­ня эс­тон­ские кор­ни, и я ощу­щал это всю свою жиз­нь», — от­ве­тил Тен­зо.

В ми­ре имя Tenzo поль­зу­ет­ся все боль­шей по­пу­ляр­но­стью. В меж­ду­на­род­ных ка­та­ло­гах укра­ше­ний из дра­го­цен­ных кам­ней на­зва­ние фир­мы House of Tenzo сто­ит ря­дом с на­зва­ни­я­ми та­ких из­вест­ных ком­па­ний, как Cartier, Boucheron, Fabergé, Van Cleef & Arpels и мно­гих дру­гих.

На чем вы до­би­ра­лись до Эсто­нии?

Мы при­е­ха­ли из Санкт-Пе­тер­бур­га на ав­то­мо­би­ле. Еха­ли, ни­ку­да не то­ро­пясь, оста­но­ви­лись на мы­зе в Ви­ху­ла, пе­ре­но­че­ва­ли там. Я да­же хо­тел на­брать в ле­су гри­бов, но ку­да бы я их дел. В Эсто­нии я бы­ваю до­воль­но часто. У ме­ня в Вяй­ке-Ма­арья есть ро­до­вой ху­тор, дом, ко­то­рый мы вос­ста­но­ви­ли. Те­перь над - стра­и­ва­ем вто­рой этаж, по­не­мно­гу при­во­дим в по­ря­док окрест­но­сти. Мне там очень нра­вит­ся. Моя сест­ра, ко­то­рая то­же жи­вет в Пе­тер­бур­ге, про­во­дит там ме­сяц дру­гой.

Рас­ска­жи­те, по­жа­луй­ста, о ва­шей фир­ме House of Tenzo. Мож­но ли ее срав­ни­вать, на­при­мер, с De Beers или Cartier?

Моя фир­ма и эти две ком­па­нии — со­вер­шен­но раз­ные. 90 про­цен­тов то­го, что про­да­ет, на­при­мер, Cartier, ос­но­ва­но на ре­кла­ме брен­да и боль­шом ко­ли­че­стве ма­га­зи­нов. Пе­ред на­ми сто­ит со­вер­шен­но иная за­да­ча. Мы ис­поль­зу­ем толь­ко очень ред­кие дра­го­цен­ные кам­ни, у нас есть свои руд­ни­ки и шли­фо­валь­ные ма­стер­ские. От на­ча­ла до кон­ца мы все де­ла­ем са­ми.

В ми­ре не так мно­го цвет­ных дра­го­цен­ных кам­ней, по­это­му объ­ем на­шей про­дук­ции зна­чи­тель­но мень­ше, чем у Cartier, но за­то уро­вень из­го­тов­ле­ния укра­ше­ний на­мно­го вы­ше. У нас ни­ко­гда не бу­дет 120 ма­га­зи­нов по все­му све­ту, я не став­лю пе­ред со­бой та­кую цель, мне это не нуж­но. Но мы по­сто­ян­но по­вы­ша­ем ка­че­ство сво­их из­де­лий, уве­ли­чи­ва­ем вы­бор ред­ких кам­ней.

О ком­па­нии De Beers я во­об­ще не го­во­рю — это брил­ли­ан­то­вая мо­но­по­лия. Брил­ли­ан­ты яв­ля­ют­ся са­мы­ми рас­про­стра­нен­ны­ми дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми в ми­ре. Они встре­ча­ют­ся по­всю­ду, воз­мож­но, да­же на Са­аре­маа они есть (сме­ет­ся), во­прос упи­ра­ет­ся лишь в то, на­сколь­ко их мно­го, и во сколь­ко обой­дет­ся их до­бы­ча.

Ры­нок брил­ли­ан­тов со­здан ис­кус­ствен­но, за счет ре­кла­мы, та­кой же ис­кус­ствен­ной яв­ля­ет­ся их це­на, ко­то­рую кон­тро­ли­ру­ет глав­ным об­ра­зом De Beers. А вот ме­сто­рож­де­ния цвет­ных дра­го­цен­ных кам­ней есть лишь в от­дель­ных ре­ги­о­нах.

Где имен­но?

В Зам­бии, Тан­за­нии, на Ма­да­га­ска­ре, Шри-Лан­ке, на юге Ин­дии. Есть не­мно­го и в дру­гих ме­стах, но их ка­че­ство не очень хо­ро­шее. Цвет­ных дра­го­цен­ных кам­ней ни­ко­гда не бу­дет столь­ко, сколь­ко брил­ли­ан­тов. В ны­неш­нее фи­нан­со­во не­спо­кой­ное вре­мя это хо­ро­шая ин­ве­сти­ция. Мы со­труд­ни­ча­ем с бан­ка­ми Швей­ца­рии, а так­же Ки­тая. Ки­тай­ские бан­ки пред­ла­га­ют воз­мож­ность вкла­ды­вать цвет­ные дра­го­цен­ные кам­ни. Це­на на них рас­тет на­мно­го быст­рее, чем на брил­ли­ан­ты, це­на на ко­то­рые и без то­го вы­со­кая.

 

Как вы по­па­ли в этот биз­нес?

Мне все­гда нра­ви­лись кам­ни, и мне все­гда нра­ви­лось пу­те­ше­ство­вать. Еще в со­вет­ское вре­мя я по­бы­вал на Ура­ле и в Си­би­ри, по­зна­ко­мил­ся с гео­ло­га­ми, это был ро­ман­тич­ный пе­ри­од. Се­рьез­ный по­во­рот де­ло при­ня­ло со­вер­шен­но слу­чай­но. В 1995 го­ду вме­сте с дву­мя при­я­те­ля­ми я от­пра­вил­ся на Шри-Лан­ку, что­бы снять до­ку­мен­таль­ный фильм о та­мош­них до­сто­при­ме­ча­тель­но­стях. Это бы­ла моя оче­ред­ная аван­тю­ра, из ко­то­рой ни­че­го не вы­шло.

Но на Шри-Лан­ке ока­за­лось мно­го сап­фи­ров и шпи­не­ли. По­не­мно­гу я стал ин­те­ре­со­вать­ся этой те­мой, изу­чать, где до­бы­ва­ют эти кам­ни. Вме­сте с мест­ны­ми жи­те­ля­ми я за­нял­ся до­бы­чей кам­ней. Это де­ло так за­хва­ти­ло ме­ня, что я остал­ся в Азии на не­сколь­ко лет. Бы­вал в Юго-Во­сточ­ной Азии, Аф­ри­ке. Не­сколь­ко лет изу­чал эту об­ласть и ры­нок.

Вы уже то­гда име­ли пред­став­ле­ние, кем ста­не­те?

Нет. Мне про­сто бы­ло ин­те­рес­но. Вско­ре я за­ин­те­ре­со­вал­ся шли­фов­кой кам­ней. Это очень тя­же­лая ра­бо­та. Ес­ли ка­мень ред­кий, сна­ча­ла нуж­но по­нять, как его шли­фо­вать, под ка­ким уг­лом, где у кам­ня верх­няя и ниж­няя сто­ро­на.

Для не­по­свя­щен­но­го че­ло­ве­ка это мо­жет быть обыч­ный ку­сок кам­ня. Поз­же я стал уже со­вер­шен­ство­вать шли­фо­валь­ные сто­лы. Ес­ли по­вы­сить уро­вень шли­фов­ки, то ка­мень бу­дет смот­реть­ся еще ин­те­рес­нее, и его мож­но бу­дет про­дать. Со вре­ме­нем я стал по­ни­мать, что это мо­жет стать мо­ей про­фес­си­ей.

Уже позд­нее, где-то в 1998 го­ду, я по­пал в Ни­ге­рию. Это бы­ло опас­ное ме­сто, но это был сво­е­го ро­да Клон­дайк.

Как вы там ока­за­лись?

О, это длин­ная ис­то­рия. (С­ме­ет­ся). Это бы­ло очень опас­но! На са­мом де­ле это пре­крас­ная стра­на, в ней жи­вут очень доб­рые и ве­се­лые лю­ди, но при этом там каж­дый день стре­ля­ют. Но мне нуж­но бы­ло не­пре­мен­но ту­да по­пасть, там та­кие за­ле­жи кам­ней, ка­ких нет ни­где в ми­ре.

И ник­то, кро­ме вас, не знал?

Зна­ли, но бо­я­лись ту­да со­вать­ся. Я по­ехал и в ко­рот­кий срок стал об­ла­да­те­лем хо­ро­шей кол­лек­ции очень раз­ных кам­ней.

Сей­час у нас есть руд­ни­ки на Шри-Лан­ке и Ма­да­га­ска­ре. Часть при­над­ле­жит нам, часть мы арен­ду­ем. У нас есть до­го­во­рен­ность с фер­ме­ра­ми, что мы пла­тим за до­бы­чу кам­ней на их зем­ле. На Шри-Лан­ке про­ще, там лег­ко офор­мить ли­цен­зию на до­бы­чу, на Ма­да­га­ска­ре на­мно­го слож­нее — там власть все вре­мя ме­ня­ет­ся.

Кро­ме то­го, на Ма­да­га­ска­ре ма­ло тех­ни­ки. Ино­гда на Ма­да­га­ска­ре ка­мень мож­но об­на­ру­жить пря­мо у по­верх­но­сти зем­ли или на глу­би­не до по­лу­мет­ра — там мно­го не­ис­сле­до­ван­ных мест — мы ве­дем до­бы­чу на глу­би­не 30-40 м. Но в Аф­ри­ке про­бле­ма еще и в том, что тех­ни­ка все вре­мя вы­хо­дит из строя.

По­че­му?

Про­сто Аф­ри­ка — это та­кое ме­сто, где ни­че­го не ра­бо­та­ет, все тут же ло­ма­ет­ся. Хо­тя тех­ни­ка у нас хо­ро­шая, из­го­тов­ле­на в Гер­ма­нии и Ки­тае. Ес­ли бы эти ма­ши­ны бы­ли в Эсто­нии, они на­вер­ня­ка бы здесь ра­бо­та­ли.

Оче­вид­но, при­чи­на в воз­ду­хе. (С­ме­ет­ся.) Ни­ге­рия — бо­га­тая стра­на, там мно­го неф­ти и ми­не­ра­лов, но там ни­че­го не ра­бо­та­ет. Все, что на­ла­ди­ли ан­гли­ча­не во вре­мя су­ще­ство­ва­ния ко­ло­нии, все вы­шло из строя, как толь­ко они ушли из стра­ны. Ни­че­го не оста­лось.

 

Мно­го ли у вас кон­ку­рен­тов на рын­ке цвет­ных дра­го­цен­ных кам­ней?

За­ви­сит от уров­ня. В лю­бом биз­не­се свой уро­вень. Есть «Жи­гу­ли» и есть «Бент­ли». Так и в на­шем биз­не­се. Мы за­ни­ма­ем­ся та­ки­ми кам­ня­ми, ко­то­ры­ми в ми­ре на бо­лее или ме­нее се­рьез­ном уров­не за­ни­ма­ют­ся три-пять че­ло­век, в ос­нов­ном в Швей­ца­рии и Аме­ри­ке. Как пра­ви­ло, это се­мей­ный биз­нес по­чти с 200-лет­ней ис­то­ри­ей. Нас­коль­ко мне из­вест­но, дру­го­го та­ко­го биз­не­са, ко­то­рый был раз­вит за ко­рот­кий срок, боль­ше ни­где нет.

Во всем ми­ре в юве­лир­ном биз­не­се про­сто счи­та­ют день­ги: ка­мень два ев­ро, ре­кла­ма три ев­ро, ма­га­зин один ев­ро… У нас дру­гой под­ход, он на­мно­го слож­нее. Мы ста­ра­ем­ся под­хо­дить к де­лу, как 120 лет на­зад, ко­гда юве­лир­ные из­де­лия бы­ли ис­кус­ством.

Что это зна­чит?

У нас есть пред­ста­ви­тель­ства в Пе­тер­бур­ге, Москве, Па­ри­же и Бер­не, со­би­ра­ем­ся от­крыть­ся и в Гон­кон­ге. В Ри­ге уже то­же об­ра­зо­вал­ся не­боль­шой круг кли­ен­тов. У нас нет ма­га­зи­нов, я не ви­жу в них смысла.

Во-пер­вых, у нас ни­ко­гда не бу­дет столь­ко из­де­лий, что­бы воз­ник­ла не­об­хо­ди­мость от­кры­вать ма­га­зин, во-вто­рых, я не хо­чу сни­жать ка­че­ство на­шей про­дук­ции. У нас при­ват­ный под­ход: лю­ди при­хо­дят в showroom, мы пред­ла­га­ем им чай, по­ка­зы­ва­ем свои из­де­лия.

Как вас на­хо­дят, ес­ли нет ма­га­зи­нов и ре­кла­мы?

Мы бы­ва­ем на меж­ду­на­род­ных яр­мар­ках, на­при­мер, в Ба­зе­ле, Гон­кон­ге. И у нас очень хо­ро­шие юве­ли­ры, ко­то­рые уме­ют де­лать ве­щи, ко­то­рые ни­кто боль­ше не уме­ет де­лать, та­кие ве­щи де­ла­ли сто лет на­зад.

Как вам уда­лось так быст­ро под­нять свою ком­па­нию с ну­ля?

Нуж­но все вре­мя ра­бо­тать. И рис­ко­вать. Де­лать ве­щи, не зная, вый­дет из это­го что-ни­будь или нет. Чай­ков­ский го­во­рил, что вдох­но­ве­ние — это пре­крас­но, но оно долж­но рож­дать­ся в ра­бо­те. Я не ве­рю в раз­го­во­ры о том, что вдох­но­ве­ние мо­жет прий­ти са­мо.

Вы мно­го раз об­жи­га­лись в биз­не­се?

Я не счи­таю эти слу­чаи и не об­ра­щаю на них вни­ма­ния. Ко­неч­но, бы­ло не­ма­ло оши­бок. У ме­ня це­лая кол­лек­ция син­те­ти­че­ских кам­ней, ко­то­рые я ку­пил то­гда, ко­гда еще не раз­би­рал­ся хо­ро­шо в де­ле. Но удач­ных слу­ча­ев бы­ло боль­ше.

Для то­го что­бы дей­ство­вать в та­ком биз­не­се, нуж­ны день­ги…
Ко­гда я при­е­хал на Шри-Лан­ку, у ме­ня бы­ло де­сять дол­ла­ров, со мной при­е­ха­ли двое зна­ко­мых. Один из тех, с кем мы хо­те­ли снять фильм, уехал сра­зу. Вско­ре я остал­ся со­всем один. Бы­ло та­кое чув­ство, что я дол­жен за­ни­мать­ся этим де­лом.

Чем вы за­ни­ма­лись до это­го?

Чем я толь­ко не за­ни­мал­ся: му­зы­кой, стро­и­тель­ством, гео­ло­ги­ей, ар­хео­ло­ги­ей. Мно­го пу­те­ше­ство­вал. Учил­ся в му­зы­каль­ной шко­ле по клас­су флей­ты, но не за­кон­чил. Ка­ким-то об­ра­зом за­кон­чил 10-й класс, за­тем в Пе­тер­бур­ге окон­чил два кур­са гео­ло­гии, изу­чал ар­хео­ло­гию.

Длин­ные во­ло­сы оста­лись с юно­сти?

Это с тех пор, ко­гда я был хип­пи, то­гда во­ло­сы у ме­ня бы­ли до се­ре­ди­ны спи­ны. Пи­тер все та­ки от­ли­ча­ет­ся от дру­гих рос­сий­ских го­ро­дов. У ме­ня всю жизнь бы­ли та­кие во­ло­сы, они ста­ли мо­им сти­лем.

Осме­люсь пред­по­ло­жить, что со­вет­ская си­сте­ма вам не нра­ви­лась.
В со­вет­ское вре­мя мне очень тя­же­ло жи­лось. Это бы­ла су­ма­сшед­шая си­сте­ма, на­чи­ная с от­но­ше­ний меж­ду людь­ми и за­кан­чи­вая про­па­ган­дой. Я не мог вы­но­сить то вре­мя, мне не хва­та­ло воз­ду­ха.

Я рос на вос­по­ми­на­ни­ях де­душ­ки, он рас­ска­зы­вал мне о том, ка­кой бы­ла жизнь в Пе­тер­бур­ге до 1917 го­да. Ко­гда он мне об этом рас­ска­зы­вал, я был еще со­всем ма­лень­ким, но у ме­ня скла­ды­ва­лось пред­став­ле­ние со­всем о дру­гом ми­ре, не о том, ко­то­рый я ви­дел во­круг се­бя. Поз­же я стал ин­те­ре­со­вать­ся ис­то­ри­ей и по­нял, что слу­чи­лось с мо­ей стра­ной в ХХ ве­ке. Я все­гда об этом го­во­рил, еще в шко­ле.

Воз­мож­но, в Эсто­нии де­ло об­сто­я­ло чуть ина­че, но в Рос­сии нас вос­пи­ты­ва­ли в ду­хе ком­му­низ­ма и со­ци­а­лиз­ма. Я не мог это­го вы­но­сить. От­пра­вил­ся к вра­чу и ска­зал, что не мо­гу хо­дить в шко­лу, мне ста­но­вит­ся пло­хо, дай­те осво­бож­де­ние. И он на­пи­сал, что у ме­ня ал­лер­гия на шко­лу. (С­ме­ет­ся.) Вме­сто то­го что­бы учить­ся, я каж­дый день спо­рил с учи­те­ля­ми и ди­рек­то­ром, ко­то­рый был та­ким убеж­ден­ным ком­му­ни­стом, что всех хо­ро­ших лю­дей вы­жил из шко­лы. В кон­це кон­цов ме­ня вы­гна­ли из шко­лы.

И вы от­пра­ви­лись пу­те­ше­ство­вать, что­бы быть сво­бод­ным?

Да. Ав­то­сто­пом я про­ехал всю Си­бирь до Вла­ди­во­сто­ка. Встре­чал­ся с за­ме­ча­тель­ны­ми рус­ски­ми лю­дь­ми.

 

Что вам из­вест­но о ва­ших пред­ках, ко­то­рые бы­ли уро­жен­ца­ми Эсто­нии?

Во вто­рой по­ло­ви­не 19-го ве­ка они уеха­ли от­сю­да в Пе­тер­бург, от­лич­но обос­но­ва­лись не­по­да­ле­ку от Нарв­ских во­рот в на­прав­ле­нии Пе­тер­го­фа. Они раз­би­ли мно­го са­дов, у них ра­бо­та­ло мно­го лю­дей. По­стро­и­ли мно­го кра­си­вых до­мов, был да­же пруд, на­зван­ный по фа­ми­лии Тын­со. В то вре­мя в Пе­тер­бур­ге жи­ло очень мно­го эс­тон­цев (до Пер­вой ми­ро­вой вой­ны бо­лее 50 000 че­ло­век. — Ред.).

Как сло­жи­лась судь­ба ва­ших пред­ков по­сле ре­во­лю­ции 1917 го­да?

Част­ную соб­ствен­ность лик­ви­ди­ро­ва­ли. Дар­мо­еды и бан­ди­ты ли­ши­ли все­го тех, кто что-то де­лал. Слу­чи­лась ка­та­стро­фа. В Рос­сии бы­ло опас­но оста­вать­ся, и мои пред­ки уеха­ли за гра­ни­цу. Кто в Ан­глию, кто в Эсто­нию, кто в Гол­лан­дию, кто в Па­риж, кто в Лон­дон (о­дин из них ра­бо­тал со зна­ме­ни­тым рус­ским фи­зи­ком Пет­ром Ка­пи­цей, ко­то­рый стал ла­у­ре­а­том Но­бе­лев­ской пре­мии. — Ред.). У де­душ­ки бы­ло пять се­стер и один брат, в Рос­сии остал­ся толь­ко мой дед. Се­ст­ра пра­де­да Эми­лие, вос­пи­тав­шая де­тей Оль­ги, сест­ры ца­ря Ни­ко­лая II, эми­гри­ро­ва­ла в Ка­на­ду.

Как ваш дед Алек­сандр пе­ре­жил со­вет­ское вре­мя?

В 1930-е го­ды в Рос­сии бы­ло опас­но жить всем, кто в про­шлом был бо­гат, имел дво­рян­ские или за­ру­беж­ные кор­ни. Мо­е­го де­да два­жды чуть не со­сла­ли в Си­би­рь. Но ему по­вез­ло, он из­бе­жал этой уча­сти. При этом он твер­до ре­шил, что не уедет за гра­ни­цу, оста­нет­ся в Пе­тер­бур­ге.

Но жи­лось ему очень не­лег­ко, он все­го ли­шил­ся. Ра­бо­тал в раз­ных ме­стах, на­при­мер, на та­бач­ной фаб­ри­ке, во вре­мя Ле­нин­град­ской бло­ка­ды во­зил про­дук­ты на гру­зо­ви­ке по льду Ла­дож­ско­го озе­ра. Он про­жил 90 лет. К зав­тра­ку все­гда вы­хо­дил при гал­сту­ке, что ни го­во­ри — ин­тел­ли­гент ста­рой за­кал­ки. Он был в от­лич­ной фор­ме, до по­след­них дней ез­дил на ав­то­мо­би­ле. Де­душ­ка слу­жил для ме­ня при­ме­ром, в дет­стве он был мо­им луч­шим дру­гом.

Кем бы­ла ва­ша ма­ма?

Ин­же­не­ром. В Со­вет­ском Со­ю­зе все бы­ли ин­же­не­ры, дру­гой про­фес­сии не бы­ло. (С­ме­ет­ся.) Вме­сте с сест­рой она ра­бо­та­ла на ка­ком-то за­кры­том за­во­де, вы­пус­кав­шем на­ви­га­ци­он­ное обо­ру­до­ва­ние для кос­мо­са.

Сколь­ко че­ло­век ра­бо­та­ет на ва­шем пред­при­я­тии?

Труд­но ска­зать, так как ес­ли мы что-то на­хо­дим, то на­ни­ма­ем ра­бот­ни­ков на руд­ник, ино­гда и до ты­ся­чи че­ло­век. По­сто­ян­но тру­дят­ся 170-180 че­ло­век.

Как ча­сто в го­ду вы мо­же­те се­бе поз­во­лить от­дох­нуть?

Мне не ну­жен от­дых, мне нра­вит­ся моя ра­бо­та. Ни­ко­гда не пла­ни­рую от­пуск, я и без то­го мно­го ез­жу. Ино­гда день про­во­жу в ле­су, мне нра­вят­ся яго­ды, гри­бы, мне это­го хва­та­ет. Мне скуч­но ле­жать на пля­же.

Не­дав­но не­де­лю про­вел в Ин­дии, осмат­ри­вал руд­ни­ки. Кра­си­вая при­ро­да, го­ры, вкус­ная еда, чай­ные план­та­ции, хра­мы, ря­дом мо­ре, лю­ди в пест­рой одеж­де, все улы­ба­ют­ся, на­стро­е­ны доб­ро­же­ла­тель­но. Мне очень нра­вит­ся Юж­ная Ин­дия.

Сколь­ко дней в го­ду вы про­во­ди­те на воз­ду­хе или на ко­ле­сах?

Не счи­тал, но боль­шую часть вре­ме­ни.

Спро­шу ина­че: сколь­ко но­чей в го­ду вы про­во­ди­те до­ма?

Воз­вра­ща­юсь от­ку­да-ни­будь, но­чую, и еду даль­ше.

У вас есть се­мья?

По­ка нет. Не уда­ет­ся сов­ме­щать лич­ные де­ла с ра­бо­той. Но я стал за­ду­мы­вать­ся о се­мье, на­де­юсь, что это слу­чит­ся в бли­жай­шее вре­мя.

 

Вы мо­же­те быть уве­ре­ны в том, что в ва­ше от­сут­ствие на ка­ком-ни­будь руд­ни­ке не уво­дят что-ни­будь на­ле­во?

Вез­де дол­жен быть че­ло­век, ко­то­ро­му мо­жешь до­ве­рять, пусть не на сто про­цен­тов, но этот про­цент дол­жен быть очень вы­со­ким. Ес­ли ты сде­ла­ешь что-ни­будь не­пра­виль­но или об­ма­нешь ко­го-то, то утра­тишь до­ве­рие.

Как опре­де­лить, ко­му мож­но до­ве­рять?

Это под­ска­жет толь­ко ин­ту­и­ция. В на­шем биз­не­се, как и пре­жде, все стро­ит­ся на до­ве­рии: до­го­ва­ри­ва­ют­ся, что то­вар бу­дет че­рез не­де­лю, и че­рез ме­сяц — день­ги. Мне это очень нра­вит­ся. В на­ши дни биз­нес боль­шей ча­стью де­ла­ет­ся че­рез юри­стов, ушли че­ло­ве­че­ские от­но­ше­ния, и это не по мне.

Вам до­во­ди­лось уволь­нять ко­го-то из-за утра­ты до­ве­рия?
(С­ме­ет­ся.) Я ни­ко­го ни­ко­гда не уволь­нял, я со­зда­вал та­кие усло­вия, что че­ло­век ухо­дил сам.

У вас есть те­ло­хра­ни­те­ли?

Нет, за­ча­стую от них нет ни­ка­кой поль­зы. На­при­мер, на Шри-Лан­ке нет ни­че­го опас­но­го или кри­ми­наль­но­го. Что ка­са­ет­ся Ни­ге­рии, то есть что вспом­нить. В Аф­га­ни­ста­не и Па­ки­ста­не бы­ли ин­те­рес­ные ме­ста. Для то­го что­бы по­пасть в Аф­га­ни­стан, при­хо­ди­лось ехать в Па­ки­стан, кле­ить там бо­ро­ду и оде­вать­ся со­от­вет­ству­ю­щим об­ра­зом. Там пас­порт не ну­жен, вме­сто пас­пор­та бо­ро­да. Но в Аф­га­ни­ста­не ни­че­го не мо­жешь сде­лать сам, нуж­но ис­кать парт­не­ров. Аф­ган­цам, кста­ти, мож­но до­ве­рять на сто про­цен­тов.

Кто ва­ши кли­ен­ты?

Очень раз­ные лю­ди. Не­ред­ко это кол­лек­ци­о­не­ры. Они край­не ред­ко но­сят куп­лен­ные укра­ше­ния, ча­ще де­мон­стри­ру­ют их го­стям, как кар­ти­ны на сте­не. В боль­шин­стве сво­ем это об­ра­зо­ван­ные лю­ди, ин­те­ре­су­ю­щи­е­ся раз­ны­ми ве­ща­ми.

Есть и мо­ло­дые лю­ди, ко­то­рые хо­тят ку­пить что-то в по­да­рок. Из Азии по­сто­ян­но при­бы­ва­ют кли­ен­ты: из Гон­кон­га, Ки­тая, Син­га­пу­ра. Мы пла­ни­ру­ем вы­став­ку в Абу-Да­би и Ка­та­ре, воз­мож­но, най­дем там но­вых кли­ен­тов.
Сколь­ко сто­и­ло ва­ше са­мое до­ро­гое укра­ше­ние, ко­то­рое вы из­го­то­ви­ли и про­да­ли?
До­воль­но мно­го.

Мил­ли­он дол­ла­ров?

Нет. В не­сколь­ко раз боль­ше.

Сколь­ко долж­но быть де­нег, что­бы об­ра­тить­ся к вам?

Ка­кой бы ни бы­ла эта сум­ма, по­ста­ра­ем­ся что-ни­будь подыс­кать.

Ты­ся­чи ев­ро хва­тит?

За мень­шую сум­му труд­но сде­лать что-ни­будь осо­бен­ное. Мы хо­тим де­лать ве­щи, ко­то­рые не ку­пишь в лю­бом ма­га­зи­не. За ты­ся­чу ев­ро вы­бор бу­дет очень огра­ни­чен­ным. Ведь важ­но, что­бы вы не уви­де­ли та­кое же укра­ше­ние на ком-то еще.

Пред­ставь­те, что вы, вы­ло­жив со­лид­ную сум­му, по­ку­па­е­те укра­ше­ние у De Beers, и на ка­ком-ни­будь ме­ро­при­я­тии за­ме­ча­е­те, что еще пять че­ло­век но­сят та­кое же. На мой взгляд, это не­пра­виль­но.

 

Сколь­ко вре­ме­ни ухо­дит на вы­пол­не­ние за­ка­за?

Как раз не­дав­но у нас был за­каз, на вы­пол­не­ние ко­то­ро­го ушло че­ты­ре го­да. Но ре­зуль­тат был по­тря­са­ю­щий. За­каз­чик вре­мя от вре­ме­ни зво­нил и ин­те­ре­со­вал­ся, не за­бы­ли ли мы про не­го. Нет, не за­бы­ли! Мы три ра­за пе­ре­де­лы­ва­ли это укра­ше­ние, ко­гда речь идет о столь до­ро­гой ве­щи, не мо­жет быть ком­про­мис­сов, все долж­но быть сде­ла­но так, как долж­но. Обыч­но бы­ва­ет труд­но вы­пол­нить част­ный за­каз мень­ше, чем за два-три ме­ся­ца.

Во имя че­го вы так вы­кла­ды­ва­е­тесь?

Что­бы со­вер­шен­ство­вать­ся и де­лать кра­си­вые и ин­те­рес­ные ве­щи. Это­го до­ста­точ­но.